Ранее мы уже описали особенности конструкции древнерусского жилища (см. статью "Жилища Древней Руси - основные типы") - настала очередь рассмотреть его внутреннее убранство. Что касается интерьеров 9-12 вв., то в них было меньше различий, чем в конструкции и внешнем виде жилища. В большинстве случаев, это была комната с деревянными стенами (бревенчатыми, если дом был наземным срубным, или полуземлянкой, крепленной срубом; дощатыми или брусяными – при других способах облицовки полуземлянки) и лишь изредка – со стенами, обмазанными глиной (в классической полуземлянке), без привычного нам потолка, перекрытая непосредственно опирающимися на стропила скатами кровли. Интерьер дома-полуземлянки отличали при этом столбы, укреплявшие облицовку стен и поддерживавшие кровлю, а зачастую и лестница в несколько ступенек (деревянная или вырезанная в грунте); окон в таком доме, по мнению исследователей, не было вовсе; в наземном же срубном доме было, по-видимому, несколько маленьких волоковых окошек (небольшие оконца, вырубленные в двух расположенных друг над другом бревнах деревянного сруба). Деревянная дверь в одну створку закрывала вход, ориентированный обычно на юг, чтобы в комнату попадало больше тепла и света (особенно в летнее время). Главную роль в интерьере любого русского жилища играла печь - недаром все помещение, где была печь, называлось истопкой (от слова «топить») или избой. В 9-10 вв. это была по большей части каменка – печь, сложенная из камней, реже – глинобитная, прямоугольная или круглая. Открытый очаг и печь типа камина в древнерусских жилищах не встречались вовсе; хотя более ранние славянские дома имели иногда очаги, расположенные в центре дома.
В 10-11 вв. прямоугольные глиняные печи были постепенно вытеснены круглыми, которые распространились и в наземных жилищах. В 12-13 вв. печи-каменки сохранились лишь в Новгородской (наряду с глинобитными и глиняно-кирпичными) и Псковской землях, кое-где в верховьях Волги и на западе. На остальной территории Древней Руси как в полуземлянках, так и в наземных жилищах в это время господствовала круглая глинобитная печь (Раппопорт, 1975, с. 150, 153). Все упомянутые выше типы печей были беструбными (курными, как их называли впоследствии), так что дым шел прямо в избу. Этим и объясняется отсутствие потолка: когда дым поднимался кверху, под крышу, всё же можно было находиться в нижней части избы. Чтобы выпустить дым, открывали дверь и волоковое оконце, обычно находившееся на фронтоне избы. «Горечи дымные не претерпев, тепла не видати», – гласит древняя пословица.
Положение печи определяло всю внутреннюю планировку избы. Обычно печь ставили в одном из углов, при этом важно было, куда печь была обращена устьем – ко входу или от него. Видимо, ещё в древности сложились те четыре основных варианта планировки, которые сохранялись потом в течение целого тысячелетия и были характерны для разных областей расселения восточных славян. Так, печь могла находиться справа или слева от входа, устьем к нему (вариант 1); в одном из дальних от входа углов, устьем ко входу (вариант 2); в дальнем углу, устьем к боковой от входа стене (вариант 3); наконец, справа или слева от входа, устьем к противоположной входу стене (вариант 4). Древнейшей, по-видимому, была планировка по варианту 2 - она преобладала до 10 в. В дальнейшем большее распространение на Юге и Юго-Западе получил вариант 1, на Севере же и в центральных русских землях – вариант 4. Это объясняется, прежде всего, климатическими условиями: положение печи устьем к противоположной входу стене больше способствует сохранению тепла и создает лучшие условия для хозяйки, которая обычно готовит пишу у печного устья и при таком расположении печи не страдает от холодного воздуха, врывающегося каждый раз, когда открывают дверь.
Встречались также случаи, когда печь была расположена в центре - все они территориально относятся к северным русским землям, и П. А. Раппопорт предполагает, что, возможно, такие жилища по происхождению не были славянскими.
Судя по позднейшим этнографическим материалам, к положению печи приспособлялась вся планировка избы: угол по диагонали от печи был парадной частью избы – здесь ставили стол, устраивали лавки, ели, сажали гостей. Угол этот позднее назвали красным (от древнего значения этого слова – «красивый»). Трудно сказать, имел ли этот угол первоначально какое-то сакральное значение. В 10-11 вв. там еще не было икон: христианство распространялось медленно, и иконы, столь характерные для всякого городского и деревенского дома в более поздние периоды, еще не проникли так глубоко в быт каждой семьи. Но возможно, что какие-то изображения дохристианских божеств – «идолы» – могли здесь помещаться. Деревянные, зачастую художественно выполненные изображения таких божеств, называемые условно исследователями «домовыми», довольно часто находят в древних горизонтах культурного слоя русских городов (включая даже 13 в.), в частности в Новгороде (Колчин, Хорошев, 1978, с. 171).
Угол напротив печного устья, где женщины обычно стряпали и пряли, так и назывался позднее – "бабий кут" или "середа". Такое значение он должен был иметь и в древности. Наконец, четвертый угол предназначался для мужских работ.
Устойчивость функционального распределения частей избы неоднократно подчеркивалась этнографами (Бломквист, 1956, с. 212). О меблировке древней избы почти ничего не известно, можно думать, что, как и позднее, в ней были, кроме стола, неподвижные лавки и подвижные скамьи, на которых сидели и спали. Для сна служили также полати (более поздний период), располагавшиеся обычно рядом с печью, с боковой ее стороны. В зависимости от типа планировки они устраивались высоко, над дверью (на севере), или низко (такие полати у украинцев в XIX в. назывались пiл – «пол»).
В тех редких случаях, когда печь ставилась в середине избы, планировка должна была быть иной, но вопрос этот ни археологами, ни этнографами пока не разработан (Борисевич, 1982, с. 277).
Украшения в курной избе вряд ли имели смысл, поскольку вся верхняя часть избы была обычно покрыта копотью. Можно думать лишь, что какие-то эстетические элементы (например, резные детали) были в самой мебели, в ограждении полатей (Борисевич, 1982, с. 278) и т. п. Украшением могла служить также нарядная посуда – керамическая, деревянная, или реже металлическая.
Следует также отметить, что для жилища рядового горожанина, к какому бы из описанных выше типов оно ни принадлежало, характерно то, что почти каждый дом был одновременно и мастерской ремесленника. Так, в Киеве М. К. Картером среди многих .других жилищ исследована полуземлянка 13 в. Она представляла собой в плане неправильный четырехугольник площадью немногим более 10 кв.м. Стены были обмазаны глиной и обожжены. Примерно пятую часть избы занимала глинобитная печь, расположенная справа от входа, устьем ко входу - в ней так и остался горшок с пшенной кашей. В углу, влево от двери, стояла кадь с мукой. Стол помещался в дальнем углу, к западу от печи, и был неподвижен - ножки вбиты в землю. В центре избы стоял кувшин с кусками янтаря, тут же лежали камни для шлифовки янтаря, а в углу на полу стояли четырнадцать небольших горшочков с красками. Хроме остатков посуды, платья, обуви, скромных украшений, в избе найден целый набор деревообделочных инструментов – топор, сверло, скобель, ложечник и бруски для их точки (Каргер, 1958, с. 310 – 316). Находки в достаточной мере характеризуют занятие хозяина. Это был мастер-художник широкого профиля: он делал и украшения из янтаря, и какие-то деревянные вещи, требовавшие раскраски (например, ложки, а возможно, и иную нарядную посуду). О женских занятиях хозяйки говорит находка шиферного пряслица. Тогда пряли все женщины – и крестьянки, и горожанки.
В Москве интересен дом кожевника 12-13 вв. Почти квадратная изба площадью немного меньше 16 кв.м была срублена из добротных сосновых бревен (диаметром 16 – 20 см). Значительную часть ее занимала глинобитная печь, стоявшая слева от входа, на деревянных столбах. Снаружи к избе примыкала своеобразная постройка из вертикально вбитых тонких жердей, служившая одновременно сенями и мастерской. В ней была вырыта яма – зольник (глубиной 60 – 70 см), где от шкуры отделялась шерсть. Видимо, где-то неподалеку был и дубильный чан: в мастерской найдены скопления шерсти и дубового корья, а также обрезки кожи и части обуви. Здесь очищали шкуры, дубили кожу, кроили, и шили обувь и другие кожаные изделия (Рабинович, 1964, с. 196 – 198).
Таков в общих чертах интерьер древнейшего русского деревенского и городского жилища, восстановленный исследователями со значительной долей гипотетичности.
В целом, использование избы для ремесленных работ и увеличение камерности и этажности дома - это основные черты развития городского жилища, которые со временем будут проявляться всё отчетливее.